Главная
страница
Коллекция
Музея
История
Музея
Авторы
проекта
Художники
Музея
Новые
поступления
Партнеры
Музея
Помощь
Музею
Контакты
НПГ
Музей портрета «Национальная портретная галерея». Museum portrait "National Portrait Gallery" Коллекция музеяМаяковский Владимир Владимирович
 
Музей портрета:
 
 
Некрасов Н А
Некрасов Н А
Лифанов Борис Иванович
Лифанов Борис Иванович
 



Вас присветствует НПГ:

Куратор проекта «Золотые страницы истории России» Александр Осипов,

Предыдущий файл НачалоМаяковский Владимир ВладимировичСледующий файл
Маяковский Владимир Владимирович

Маяковский Владимир Владимирович
Владимир Маяковский. Я сам.
Владимир Маяковский

(Из автобиографии)
11 бутырских месяцев

Важнейшее для меня время. После трех лет теории и практики бросился на беллетристику.

Перечел все новейшее. Символисты - Белый, Бальмонт. Разобрала формальная новизна. Но было чуждо. Темы, образы не моей жизни. Попробовал сам писать так же хорошо, но про другое. Оказалось, так же про другое - нельзя. Вышло ходульно и ревплаксиво. Что-то вроде

В золото, в пурпур леса одевались,
Солнце играло на главах церквей.
Ждал я: но в месяцах дни потерялись,
Сотни томительных дней.

Исписал таким целую тетрадку. Спасибо, надзирателям - при выходе отобрали. А то б еще напечатал!
Отчитав современность, обрушился на классиков. Байрон, Шекспир, Толстой. Последняя книга - "Анна Каренина". Не дочитал. Ночью вызвали "с вещами по городу". Так и не знаю, чем у них там, у Карениных, история кончилась.

Меня выпустили. Должен был (охранка постановила) идти на три года в Туруханск. Махмудбеков отхлопотал меня у Курлова.

Во время сидки судили по первому делу - виновен, но летами не вышел. Отдать под надзор полиции и под родительскую ответственность.

Так называемая дилемма

Вышел взбудораженный. Те, кого я прочел - так называемые великие. Но до чего же нетрудно писать лучше их. У меня уже и сейчас правильное отношение к миру. Только нужен опыт в искусстве. Где взять? Я неуч. Я должен пройти серьезную школу. А я вышиблен даже из гимназии, даже и из Строгановского. Если остаться в партии - надо стать нелегальным. Нелегальным, казалось мне, не научишься. Перспектива - всю жизнь писать летучки, выкладывать мысли, взятые из правильных, но не мной придуманных книг. Если из меня вытряхнуть прочитанное, что останется? Марксистский метод. Но не в детские ли руки попало это оружие? Легко орудовать им, если имеешь дело только с мыслью своих. А что при встрече с врагами? Ведь вот лучше Белого я все-таки не могу написать. Он про свое весело - "в небеса запустил ананасом", а я про свое ною - "сотни томительных дней". Хорошо другим партийцам. У них еще и университет. (А высшую школу - я еще не знал, что это такое,- я тогда уважал!)

Что я могу противопоставить навалившейся на меня эстетике старья? Разве революция не потребует от меня серьезной школы? Я зашел к тогда еще товарищу по партии Медведеву. Хочу делать социалистическое искусство. Сережа долго смеялся: кишка тонка.

Думаю все-таки, что он недооценил мои кишки.

Я прервал партийную работу. Я сел учиться.

Начало мастерства

Думалось - стихов писать не могу. Опыты плачевные. Взялся за живопись. Учился у Жуковского. Вместе с какими-то дамочками писал серебренькие сервизики. Через год догадался - учусь рукоделию. Пошел к Келину. Реалист. Хороший рисовальщик. Лучший учитель. Твердый. Меняющийся. Требование - мастерство, Гольбейн. Терпеть не могущий красивенькое.

Поэт почитаемый - Саша Черный. Радовал его антиэстетизм.

Последнее училище

Сидел на "голове" год. Поступил в Училище живописи, ваяния и зодчества: единственное место, куда приняли без свидетельства о благонадежности. Работал хорошо.

Удивило: подражателей лелеют - самостоятельных гонят. Ларионов, Машков. Ревинстинктом стал за выгоняемых.

Давид Бурлюк

В училище появился Бурлюк. Вид наглый. Лорнетка. Сюртук. Ходит напевая. Я стал задирать. Почти задрались.

В курилке

Благородное собрание. Концерт. Рахманинов. Остров мертвых. Бежал от невыносимой мелодизированной скуки. Через минуту и Бурлюк. Расхохотались друг в друга. Вышли шляться вместе.

Памятнейшая ночь

Разговор. От скуки рахманиновской перешли на училищную, от училищной - на всю классическую скуку. У Давида - гнев обогнавшего современников мастера, у меня - пафос социалиста, знающего неизбежность крушения старья. Родился российский футуризм.

Следующая

Днем у меня вышло стихотворение. Вернее - куски. Плохие. Нигде не напечатаны. Ночь. Сретенский бульвар. Читаю строки Бурлюку. Прибавляю - это один мой знакомый. Давид остановился. Осмотрел меня. Рявкнул: "Да это же ж вы сами написали! Да вы же ж гениальный поэт!" Применение ко мне такого грандиозного и незаслуженного эпитета обрадовало меня. Я весь ушел в стихи. В этот вечер совершенно неожиданно я стал поэтом.

Бурлючье чудачество

Уже утром Бурлюк, знакомя меня с кем-то, басил "Не знаете? Мой гениальный друг. Знаменитый поэт Маяковский". Толкаю. Но Бурлюк непреклонен. Еще и рычал на меня, отойдя: "Теперь пишите. А то вы меня ставите в глупейшее положение".

Так ежедневно

Пришлось писать. Я и написал первое (первое профессиональное, печатаемое) - "Багровый и белый\\\" и другие.

Источник: Владимир Маяковский. Навек любовью ранен. Москва: Эксмо-Пресс, 1998.



 
Конкурс Высоцкого
 
 
Бархоленко Леся
Бархоленко Леся
Губайдуллин Ренат Раисович
Губайдуллин Ренат Раисович
 

Главная
страница
Коллекция
Музея
История
Музея
Авторы
проекта
Художники
Музея
Новые
поступления
Попечители
Музея
Помощь
Музею
Услуги
НПГ

 

Яндекс.Метрика